Злое счастье - Страница 127

127

– Нам надо отдохнуть, хорошо поесть и выспаться, – предупредил Итки. – Как только стемнеет, мы проберемся внутрь и будем всю ночь идти по коридорам, покуда не доберемся до Святилища. Как раз успеем к началу ритуала. Не бойся, – поспешно утешил он девушку, – Там есть такие ходы, лестницы и галереи, по которым веками никто не ходит. Веками! Нас никто не заметит.

…Но не все драконы улетели в другие миры. Один остался. Ибо он желал познать смысл и значение Смерти. Он поселился в безымянных еще тогда горах, которые мы зовем ныне Лотримар. На самой границе меж землями четырех народов. И всякого проходящего мимо он расспрашивал о смерти.

Все отвечали на вопрос «Что есть Смерть?» по-разному.

Нэсс говорили: «Она – наша Кара за грехи. Наше вечное Проклятье!»

Ангай твердили, что Смерть – лишь Врата в новую Жизнь.

Униэн равнодушно называли ее Неторопливой Госпожой.

Дэй’ном звали Возлюбленной Богиней и вожделели ее, как блудницу.

А Последний Дракон лишь дивился прихотливости восприятия и не верил никому. Ибо был умен.

Тогда он разослал приглашения самым великим мудрецам каждого народа.

Первым приполз на коленях нэсс и униженно молил дракона о бессмертии.

Исполненный презрения крылатый змей его съел.

Затем пришел ангайский муж и потребовал для себя сокровенных знаний в обмен на тайну Смерти.

Дракон в гневе прогнал его.

Следом явился дэй’ном и попросился в ученики.

Бессмертный милостиво согласился.

Не пришел только мудрец из народа униэн…

Итки развел крошечный костер в неглубокой прогалине между деревьев и вскипятил олкар, чтоб запивать сухари. Жирное соленое варево являлось скорее супом, чем чаем. Поначалу Хелит просто воротило от запаха и вкуса напитка, но потом она втянулась и оценила питательность олкара. Две чашки вполне заменяли обед с ужином, сосущее чувство голода тут же исчезало, а холод отступал.

Когда Хелит наконец согрелась и смогла думать о чем-то еще, кроме непослушных от усталости ног и негнущейся спине, она с содроганием поняла, что, возможно, этот день станет последним в ее короткой жизни Здесь. Ведь еще и года не миновало с пробуждения на песчаном берегу Бэннол.

– Я давно хочу тебя спросить… – смущенно сказала леди Гвварин. – Если не возражаешь?

– Спрашивай сейчас, госпожа моя, дальше нам придется молчать, а потом… только Заступница знает, доведется ли нам еще раз поговорить… Так что спрашивай!

Итки имел в виду вовсе не смерть. Он искренне верил в благополучный исход дела. Разумеется, они спасут рыжего князя, потому что Заступница на их стороне. Это же очевидно! Вот только дэй’о нет места рядом с униэн. Чем бы ни кончилась их отчаянная авантюра, Итки придется уйти. Для собственного же блага.

– Скажи мне, Итки, – после некоторого замешательства спросила Хелит. – Каково это быть дэй’ном? Почему вы такие?

Красноглазый нисколько не удивился вопросу. Напротив, он словно давно ждал его.

– Какие? Свирепые и кровожадные?

– Да.

– А разве вы – униэн не бываете ни жестоки, ни беспощадны?

– Бываем. И нэсс бывают такими, и ангай.

Мэй сам признавался, что в отношении дэй’ном не ощущает ничего, кроме испепеляющей душу ненависти и практически неутолимой жажды убивать.

– Значит, дело не в этом. А в чем же? – продолжала Хелит.

Дэй’о не на шутку задумался и какое-то время молчал, не сводя красных глаз с пляшущих язычков пламени. От чего чудилось, будто в глубине зрачков на самом дне горит огонь.

– Когда я сбежал и жил в лесу, то очень часто не мог ночью заснуть. Я садился на берегу Бэннол и смотрел, как в ее текучих водах отражаются звезды и луны, и наслаждался своим спокойствием, нежеланием нарушить тишину и замутить воду. Радовался всему тому, что свойственно дэй’ном, и чего я не ощущаю. Дело ведь не в том, что дэй’ном кровожадны и несдержанны, точно дикие твари. Волки жестоки и могут резать скот просто ради забавы и удовольствия. Но волк, в отличие от моих сородичей, умеет радоваться и быть счастливым. В миг удачного завершения охоты, в любовном беге с волчицей или лежа в высокой траве в час заката, неважно. Волк счастлив волчьей сутью своей и судьбой, и участью. А дэй’ном тяжело и невыносимо даже с самим собой. Не ведают они ни удовлетворения, ни насыщения, не говоря уж о согласии и равновесии. Ты понимаешь, о чем я говорю, униэн? О согласии в себе самом.

Хелит понимала. Очень хорошо понимала.

– Но ты ведь другой, совсем другой.

Итки откинул с лица длинную челку и поглядел на свою спутницу так, словно видел впервые.

– Откуда ты знаешь, какие демоны живут в моей душе, униэн?

– А какие? – тихо спросила девушка.

– Темные, страшные, безумные… Я видел столько ужасного, что иногда удивляюсь, как мои глаза до сих пор не вытекли. И меня лучше не будить перед рассветом, когда сон слишком глубок, чтоб ненароком не выпустить на волю кошмары.

– Так отчего ж ты не бросаешься на меня с ножом? Ни разу не попытался изнасиловать и убить?

Хелит терпеливо ждала, что же ответит дэй’о, долго ждала.

– Я знаю, какое это счастье… желать кому-то одного лишь добра.

Сказал, не скрывая вызова. Мол, попробуй, поспорь со мной и докажи обратное. Если сможешь. Хелит спорить не стала. Зачем?

… «Почему не пришли униэн?» – спросил тогда Дракон.

«Они исполнены гордыни, – заявил надменно дэй’ном. – Ослеплены возможностью жить дольше всех»

«Долгая жизнь – не благо и не подарок, – говорил Дракон. – Нет хуже муки, нет страшнее проклятия, чем долгая жизнь, лишенная смысла и цели, а потому униэн навсегда обречены искать достойную цель и вкладывать смысл в каждое слово и поступок».

127